ВЯЧЕСЛАВ ЗАРУБИН: ПОРА ПРИМИРИТЬСЯ И ПЕРЕСТАТЬ ДЕЛИТЬ СТРАНУ НА «БЕЛЫХ» И «КРАСНЫХ»

Подробности: Категория: Зарубин Вячеслав Георгиевич — досье; Опубликовано 03.03.2018 22:02; Автор: Super User; Просмотров: 231

(Газета «Крымские известия» от 8 ноября 2017 года)

Юбилей революции или годовщина революционных событий? Мнения граждан нашей страны относительно того, какую дату нам предстоит отметить 7 ноября, разделились. Заместитель председателя Государственного комитета по охране культурного наследия Республики Крым Вячеслав ЗАРУБИН, глубоко изучающий тему, для себя этот вопрос решил.

— Учёное сообщество РФ определяет эти события как Великую российскую революцию, включающую несколько этапов, начиная с февраля по октябрь. На мой взгляд, это толковое определение, и я его придерживаюсь, — сказал он. — Считаю, события октября были непосредственным продолжением февральских, отношусь к ним как к великой революции, поскольку они сыграли огромную роль как в истории нашей страны, так и на международном уровне. Есть Великая французская революция, и никого не удивляет, что французы отмечают 14 июля национальный праздник — День взятия Бастилии. И Российская Федерация, как ни крути, — наследница государства, созданного в результате Октябрьской революции.

— То есть нынешняя Россия — не наследница дореволюционной Святой Руси?

— Поскольку наша страна сегодня — не монархия, значит, мы наследники России, возникшей в результате событий 1917 года. Наше государство — республика, федерация. А РСФСР была создана в 1918 году Лениным. Но, разумеется, мы должны чтить традиции и предыдущего исторического периода.

— И всё-таки, 100-летие Октябрьской революции — негосударственный праздник: не запланированы ни парады, ни концерты, и это даже не выходной день, как было прежде.

— Есть соответствующий Указ Президента РФ, что дата отмечается. К ней приурочены научные конференции, симпозиумы, выпущено много интересных книг, в том числе и энциклопедия. Мне, в частности, довелось готовить для этого научного издания материалы о революционных событиях в Крыму. Юбилейная дата широко отмечается в научной среде, и я доволен, что те события обсуждаются без эмоций и конспирологических теорий, в академическом ключе. Учёные не только России, но и всего мира рассматривают причины, следствия, нюансы, ведётся корректный академический спор. Думаю, 100 лет — период, достаточный, чтобы спокойно оценить произошедшее тогда.

— Выходит, круглая дата стала не столько поводом для торжеств, сколько для научных исследований?

— Да, и ничего плохого в этом нет. А 7 ноября на Красной площади будет парад, но не по случаю юбилея революции, а посвящённый другому параду, состоявшемуся в этот день на Красной площади в 1941 году. Это событие иного плана, хотя и затрагивает октябрь 1917 года.

— В отличие от научной среды в телеэфире не прекращаются споры о событиях 100-летней давности, подчас они ведутся на высоких тонах, звучат резкие суждения. Как с этим быть?

— Это исходит не от ученого сообщества. В научных кругах не говорят в резком тоне о роли Николая II, Керенского и Ленина, а спокойно оценивают, в чём они были правы, в чём ошибались. Я тоже предпочитаю рассматривать Октябрь как учёный. Что поделать, если в обществе продолжают оспаривать даже устоявшиеся в научной среде факты и воспринимают их болезненно. Думаю, за 100 лет пора примириться и перестать делить страну на «левых» и правых», «белых» и «красных». Любой раскол чреват большими неприятностями. Слава Богу, для России страшная гражданская война в прошлом. И не приведи Господь, чтобы противостояние в нашей стране когда-нибудь повторилось.

— Президент РФ Владимир Путин сказал, что в 100-летие революции необходимо «подвести черту» под теми событиями.

— Совершенно с этим согласен. Пусть историки изучают их, обсуждают, рассуждают, анализируют, находят новые данные. Архивы у нас богатейшие. На конференции в Москве, в которой участвовали представители 23 стран, мне было приятно, что уровень докладов российских специалистов намного выше. Миновал период, когда мы узнавали многое из зарубежных архивов. Теперь, когда открыты наши, ведутся интенсивные исследования как на региональном, так и на федеральном уровнях, и у нас есть возможность представить, что же на самом деле происходило 100 лет назад. При этом нельзя однозначно говорить, что одни были «хорошие», а другие «плохие». Я занимаюсь историей Крыма и могу на крымских примерах это наглядно показать.

Например, с глубоким уважением отношусь к Юрию Гавену (настоящее его имя — Ян Дауман). Он не крымчанин, латыш, но активно участвовал в революционных событиях в Крыму, руководил обороной Крыма от румынских и немецких интервентов. Или родной брат Ленина — Дмитрий Ульянов. Он в 1919 году возглавлял Крымскую советскую социалистическую республику. О нём даже враги говорили: он (военный врач по образованию) был настолько мягок, что пытался спасать даже своих противников.

Разные люди встречались и среди «белых». Сложилось неверное представление, что все они были «корнетами Оболенскими» и «поручиками Голициными». На самом деле в их рядах хватало откровенных мерзавцев, мерзких душителей. Мне лично из «белых» симпатичен Пётр Врангель, потому что он был реформатором. К сожалению, ему довелось управлять слишком небольшой территорией на юге России, в которую входил и наш полуостров, и у него не было серьёзных ресурсов. Возможно, всё сложилось бы иначе, если бы он возглавил «белое движение» раньше. Ведь почему «белые» проиграли? Они не предложили крестьянской России чего-то положительного, как это сделали большевики, выступив с лозунгами: «Фабрики — рабочим!», «Землю — крестьянам!». А Врангель как раз начал такие реформы, но у него было слишком маленькое «поле» для манёвра. Кстати, он жёстко поступал со своими провинившимися сторонниками, выкидывал их вон из Крыма. А они ему вредили, мешали. В то время было полно казнокрадов, садистов. К сожалению, в Гражданскую войну вся эта «публика» расцвела «пышным цветом» с обеих сторон. Негодяи и мерзавцы были и среди «белых», и среди «красных».

— Нарицательными для Крыма стали имена Бела Куна и Землячки.

— Кстати, их роль в «красном терроре» сильно преувеличена. Занимались этим особые отделы Красной Армии. Вместе с воинскими частями в Крым вошло безумное количество карательных органов, которые соревновались друг с другом в поисках «врагов народа» и перебили столько людей, что даже местные большевики были в шоке от того, что здесь происходило. И телеграммы об этом направлялись в Москву. Бела Кун и Землячка находились в Крыму не больше двух месяцев, и не они заправляли всем. А так сложилось, что о них говорят, как о «двух злодеях» на фоне «доброго товарища Фрунзе», хотя все военные подчинялись именно ему. Вот где были не только исполнители, но и двигатели «красного террора»! А Бела Кун и Землячка относились скорее к глашатаям революции. Бела Кун к тому времени прошёл через Венгерскую республику и «белый террор», который там был ужасным. А у Землячки не зря был ещё и псевдоним «демон» — по натуре своей она была тяжёлым человеком, отличилась особой жёсткостью. В тот период расстреливали не только белогвардейцев, но даже рабочих, строивших железнодорожную ветку на Бешуйских копях. Их мобилизовали на работу при Врангеле, что и поставили в вину. Потом Советской власти всё равно пришлось завершать строительство, потому что угля Крыму не хватало.

Каждый этап требует изучения, выяснения личностей. Это можно сделать. А современному обществу надо примириться. Особенно некоторым политикам или представителям СМИ, которые норовят «вбросить» псевдосенсацию и тем самым взбудоражить людей.

— Наверное, одних призывов: «Пора примириться!» мало. Как этого добиться на деле?

—У нас в Крыму появляются памятники царям Александру III и Николаю II, а также Сталину (в составе «Большой тройки» с Черчиллем и Рузвельтом). В Ливадии они стоят фактически рядом. Что ж, такова историческая правда: этими личностями здесь решались важные государственные задачи, но в разные периоды. Уважение к прошлому, отражение его в памятниках и монументах, сохранение их — один из путей примирения. Прекрасно, что у нас появился памятник императрице Екатерине Великой. В своё время я инициировал установление памятных досок на зданиях, в которых работали краевые правительства в 1917—1919 годах. И сегодня выступаю за восстановление исторических названий улиц: Потёмкинская (ныне — Шмидта), Воронцовская (Воровского) и, конечно, Екатерининская (Карла Маркса). Известно ведь, сколько сделали для Крыма Потёмкин и Воронцов и тем более Еатерина Великая, присоединившая его к России. Если уж мы добились восстановления памятника ей, то и исторические названия улиц надо вернуть.

— Но не абсурд ли, что памятник Екатерине II стоит на улице… Ленина?

— С этой улицей, кстати, комичный случай произошёл ещё в 1919 году. Тогда она называлась Лазаревской, и ей решили дать имя Ленина, но то ли невнятно дали указание, то ли исполнители его неправильно поняли. Одним словом, руководители Республики Таврида были очень удивлены, увидев на красивых табличках надпись «улица Лени». Один из таких экземпляров долго хранился в музее Таврической учёной архивной комиссии. Инцидентов было много. Даже Ялта успела стать Красноармейском в 1921 году, правда, на короткий период.

— Разговоры о возвращении исторических названий симферопольских улиц ведутся давно, а до дела почему-то не доходит.

— Есть примеры: вернули старые названия улицам Караимской и Турецкой. Возможно, дальше надо действовать поэтапно. Сначала использовать двойные названия, как это было с Долгоруковской и Александра Невского.

— Коммунисты Крыма не так давно в своей газете назвали провокацией, что улица К. Маркса в объявлении о ремонте упомянута как Екатерининская.

— Я с уважением отношусь к Карлу Марксу как к выдающемуся мыслителю, но с Крымом он связан разве что статьями периода Крымской войны, в которых хаял Россию.

— Как Крым встретил революционные события 1917 года?

— Очень спокойно. После февраля губернатора стали называть губернским комиссаром. А в октябре некоторые крымские большевики даже умудрились осудить революцию как «несвоевременную». Зиновьев и Каменев в Питере тоже ведь считали, что Россия не «дозрела» до таких преобразований.

Вообще, большевиков в Крыму тогда можно было по пальцам сосчитать, но надо отдать им должное, они нашли силу, на которую смогли опереться — Черноморский флот. Хотя там анархистов праздновали гораздо больше, чем большевиков, и разнузданные матросы успели себя показать во всей «красе». Тем не менее, большевики сумели с их помощью захватить власть в Крыму. Столкновения начались к декабрю 1917 года. Политические силы пытались договориться, но не смогли, и первые волны «красного террора» прошли уже зимой 1917-1918 гг. Много было жестоких издевательств, мучений, и об этом не надо забывать.

История Крыма того периода очень многогранна. В периоды спокойствия, например, происходили такие события как основание Таврического университета. Парадокс, казалось бы, ведь шла Гражданская война, была германская оккупация. Но в маленьком Крыму тогда находилось большое количество учёных с мировыми именами: чего стоят Вернадский, Тамм.

У нас издавались десятки газет различных направлений. Ханжонков тут фильмы снимал, а Морозов учение о лесе разрабатывал. И стихи писал не только местный Волошин. Деятелей культуры в Крыму находилось очень много. Такого расцвета науки, литературы и искусства, как в тот период Гражданской войны, на полуострове трудно найти.

Моя позиция — нам сегодня надо двигаться вперёд, искать то, что нас объединяет, и работать вместе на благо страны. Раздрай приводит к страшным последствиям, утрате государственности. И если связать это с наступающим Днём единства, то единение народа «снизу», как это произошло в 1612 году, способно возродить страну. К этому я и призываю.

Интервью вела Людмила РАДЕВА