АРИНА НОВОСЕЛЬСКАЯ: САМОЕ ТЯЖЁЛОЕ

АРИНА НОВОСЕЛЬСКАЯ: САМОЕ ТЯЖЁЛОЕ – СКАЗАТЬ «НЕТ»

Подробности: Категория: Новосельская Вера (Арина) Вадимовна — досье; Опубликовано 05.04.2019 13:08; Автор: Super User; Просмотров: 338

Министр культуры Крыма о культуре, современном обществе, вере и семейных традициях

(Газета «Крымская газета» от 26 июня 2015 года)

О вере в чудеса, о том, что никогда никому не прощает, о друзьях, которые всегда рядом, о непременных домашних обязанностях и многом другом «Газете» рассказала руководитель самой открытой, «витринной» отрасли, что у всех на виду, Арина Новосельская.

– Как бы вы сами представились нашим читателям?

– Мне 39 лет, и я совершенно не стесняюсь об этом сказать. Из них 35 – занимаюсь культурой. С тех пор, как меня в 4,5 года родители отдали в музыкальную школу № 1 Симферополя. Мама решила: дочка будет музыкантом.

– В эту школу тогда сложно было поступить…

– Я прошла жесточайший отбор. Окончила её с красным аттестатом. Параллельно училась в общеобразовательной школе, которую тоже окончила с золотой медалью. Поступила в музыкальное училище и, конечно, очень рада, что, пройдя сложный конкурс, попала в класс директора Александра Яцкова. За четыре года обучения мы часто ездили на конкурсы, различные академические фестивали в Крыму и за его пределами. Параллельно работала в «своей» музыкальной школе: меня, 15‑летнюю, взяли учителем музыки. С тех пор мой трудовой стаж в культуре не прерывался. Это помогло мне поступить в консерваторию в Санкт-Петербурге. Но учиться там не пришлось – климат не подошёл. И родители, известные в Крыму врачи, не стали рисковать моим здоровьем и перевели в консерваторию Донецка. Окончила её за четыре года вместо пяти. И сразу же поступила в аспирантуру. Так у меня всегда: я немножко тороплюсь жить.

– То есть сфера культуры – ваша судьба!

– Без неё я себя не вижу. Всё, что происходит в моей жизни: встречи, победы, неудачи – происходит в сфере культуры.

– Вы верите в судьбу?

– Наверное, как все женщины. И как любой творческий человек. Судите сами. Я поздний ребёнок, мой брат старше меня на 10 лет. Когда моя мама была мною беременна, ей было 33 года. Будучи уже состоявшимся медиком, старшим врачом «Скорой помощи», она на дому окончила… музыкальную школу. Наняла себе учителей и по сольфеджио, и по исполнительству. И за 9 месяцев беременности и полтора года, пока была со мной в декретном отпуске, освоила обязательную семилетнюю программу, честно сдала все дисциплины.

– Видимо, вы ещё до рождения пристрастились к музыке…

– Не исключено. К тому же, когда папу, военного врача, перевели из Свердловска в Крым, родители привезли с собой целый контейнер пластинок и всевозможных книг с либретто. В нашем доме всегда и до сих пор, занимаясь повседневными делами, слушают пластинки с операми…

– Звучит, можно сказать, живая музыка.

– Настоящая. Представляете, мои родители всю жизнь в этой музыкальной ауре! Знают практически наизусть все популярные оперы. Папа прекрасно поёт. Никогда не обучаясь итальянскому языку, поёт и на нём. За долгие годы прослушивания этих произведений просто запомнил их. Я очень горжусь своими родителями и тем, что они до сих пор сохранили вкус к творческой, высококультурной жизни.

– Согласитесь, это и вас в какой-то степени обязывает.

– Я должна продолжить то, что они мне привили с детства. Признаюсь, сначала меня просто заставляли заниматься музыкой. Я же была нормальным ребёнком, хотела, как все, бегать во дворе, играть в куклы, прятки (смеётся). А вынуждена была часами сидеть за пианино, с утра до ночи заниматься музыкой. Сколько себя помню – после занятий в общеобразовательной школе постоянно торопилась на уроки музыки.

– А чем для вас пахнет детство?

– Моя бабушка в годы Великой Отечественной войны была эвакуирована в Среднюю Азию, в Ошскую область. И там осталась жить. Мы приезжали к ней в гости в августе. И аромат детства, которого я никогда не забуду, – это аромат спеющих яблок. Мне кажется, это и есть аромат счастья, райский аромат. А ещё у меня аромат детства – это запах книг и… нот, музыкальной школы и всего, что с ней связано.

– И каково вам, творческому человеку, сейчас в роли чиновника? Внутреннего противоречия не испытываете?

– Для меня это не резкий переход от творчества к руководящей работе. После долгой работы в музыкальной школе я много лет отработала на кафедре специального фортепиано в музучилище. Затем меня пригласил тогдашний мэр Симферополя Валерий Ермак и сказал, что видит меня директором школы искусств. Мне было всего 26 лет, и я впервые попробовала себя в роли руководителя учреждения.

– Понравилось?

– Признаюсь, этот опыт был очень тяжёлым.

– Какие черты характера пришлось в себе воспитывать?

– Самое тяжёлое для чиновника любого уровня – сказать «нет» человеку, который не может принести пользу тому или иному делу. Но это необходимо делать. Для блага этого же человека, а не, извините, водить его за нос, что-то обещать. Такие взаимоотношения с людьми мне представляются не совсем честными. И мои нынешние коллеги уже знают мой стиль руководства: если «да» – значит «да», «нет» – значит «нет». Хотя прежде мне приходится всё 10 раз обдумывать. Но мне очень помогает в этом плане образование, которое я получила. При этом я всё время учусь. Это же рекомендую делать своим коллегам в министерстве. По большому счёту, философию всей нашей жизни сформулировали и написали до нас. Она – в рассказах Салтыкова-Щедрина, Толстого и других наших великих писателей. И я часто советую сослуживцам: перечитайте эти произведения – и найдёте там ответы на все вопросы. Надо отдать должное, аппарат нашего министерства очень читающий, грамотный.

– А вы что читаете?

– Просто обожаю Чехова. Он мне близок до такой степени, что ещё пару лет назад могла цитировать его рассказы практически дословно. Там есть ответы на все вопросы. Мудрейший автор. Мой любимый писатель – Лев Толстой, однозначно. Причём я не пропускаю, как это делают некоторые женщины, длинные описания даже батальных сцен, читаю его произведения от начала до конца. Очень много современной литературы нравится. Станислав Говорухин, с которым я дружу и его вкусу, бесспорно, доверяю, подбрасывает мне иногда идеи, советует, что нужно прочитать. Очень много по этому поводу мы беседовали с Никитой Михалковым. Его «Бесогоны» ведь – тоже протест талантливого человека тому невежеству, которое происходит сегодня в обществе. Поэтому стараюсь, чтобы хоть наша отрасль культуры не страдала этим. И, что примечательно, сегодня в маленьких посёлках люди более образованные, духовно наполненные, начитанные, чем жители крупных городов – Симферополя, Ялты, Севастополя. Они, видимо, какими-то иными проблемами живут. И стали такими, которых я называю «а ля…». И чувства у них такие же – «а ля любовь», «а ля порядочность»… Суррогатные. А духовный суррогат – он гораздо страшнее материального. Учителя моего сына-девятиклассника тоже говорят, что детей гораздо легче воспитывать, чем их родителей, до них тяжелее «достучаться». Страшно то, что папы и мамы часто не понимают: нельзя откупиться от детей какими-то материальными благами.

– Например, айфонами, айпадами и прочими «штучками» последних моделей.

– Я сознательно отдала сына в школу, которую сама окончила. Считаю, что нельзя превращать школу в… подиум, где демонстрируют дорогую одежду, современные IT-штучки, возводить их в культ.

– При такой загруженности на работе времени на общение с сыном хватает?

– Мой ребёнок не отличается чем-то от остальных детей в классе. Он точно так же, например, хочет часами играть в компьютерные игры. Но я дома компьютер просто… отрубила.

– Как?!

– Выдернула все провода, отняла у сына планшет и сказала: тебе дали задание на лето прочитать 27 книг – будь добр. Тогда мы с тобой поговорим серьёзно. Дошло до того, что он пушкинского «Евгения Онегина» прослушал в компьютерном варианте. И, зная, что мама будет спрашивать какие-то подробности, анализ романа тоже прослушал на компьютере! Я такое прочтение, конечно же, не приняла и заставила его прочитать произведение от начала до конца.

– Вы – строгая мама?

– Обыкновенная! (Смеётся.) Но, надеюсь, повзрослев, сын скажет мне за такое воспитание спасибо. Ведь как ни верти, самое главное образование мы получаем в детстве. И в основном от хороших книг, которые нас заставляли прочитать родители. Так было у меня. Где бы мы ни жили, а семья моталась по гарнизонам по всей территории СССР, у нас всегда была отдельная комната для книг – библиотека. И сейчас у родителей для них отведена целая комната.

– А чем-то вкусненьким семью балуете?

– Меня же никто от домашних дел не освобождал (смеётся). Муж говорит: нам совершенно неважно, в три ночи или в пять утра ты приходишь со своих мероприятий, в холодильнике должны быть первое, второе и третье. И желательно – нескольких видов. Правда, продукты супруг покупает и приносит в дом сам, меня от этого освободил. Насчёт «вкусненького», конечно, вы сейчас меня в краску ввели. Но обязательные нормы домоведения я выполняю. (Смеётся.)

– Какое ваше любимое блюдо?

– Я – натура мясная. Хоть и вредно, но люблю жареное мясо. В моём кабинете конфеты в вазочке могут стоять неделями, я не прикоснусь ни к одной. К пирожным, печенью тоже равнодушна. Но если есть домашний торт… Конечно же, не удержусь. На то, чтобы самой испечь, к сожалению, у меня нет времени. Но если уж дорываюсь до плиты, могу часами «колдовать»… А ещё мы очень любим с семьёй хотя бы раз в месяц выезжать на природу, берём гамак, мяч и все необходимые принадлежности.

– Ваш круг знакомых изменился после того, как вы стали министром?

– Благодаря возвращению Крыма в Россию появилась возможность общаться, как я говорю, с лицами самого высокого класса российской культуры. Знакома практически со всеми ректорами творческих вузов РФ, часто с ними общаюсь. Например, с директором ВГИКа Владимиром Малышевым. Дружу со многими руководителями творческих Союзов России. Это те люди, на которых зиждется русская культура. Наши большие друзья, мои старшие коллеги – Министерство культуры РФ. То есть расширился круг профессионального общения.

– Министерская должность влияет на ваши вкусы в одежде? Кто для вас является иконой стиля?

– У меня совершенно не изменились вкусы в одежде. Всегда была и остаюсь поклонницей делового стиля. Но обязательно позволяю себе какой-то элемент женственности. Неравнодушна к бижутерии, красивым кружевам, шарфам, платкам. Икона стиля для меня, конечно же, – Габриэль Шанель. Лучше неё никто никогда не одевался. И не будет одет. Красивые вещи делает Дом «Нина Риччи». С удовольствием смотрю коллекции Валентино. Но классика в моде – это вечное. Что бы ни придумывали модельеры, а маленькое чёрное платье, сочетание чёрного с белым, красного с серым – никогда не выйдут из моды. Как и классические туфли-лодочки на традиционной шпильке (9 сантиметров) – всегда будут смотреться на любой женщине удивительно хорошо.

– Какой самый сложный день и самый счастливый в вашей жизни?

– Самый счастливый день, наверное, – это рождение сына, ради которого живу. А самый сложный, тяжёлый… Я очень рада (крестится), очень часто хожу в церковь и прошу, чтобы он не скоро настал. Смотрю на иконы (их в кабинете министра много. – Авт.) и благодарю Бога за то, что у меня сегодня есть мама и папа, родной братик, великолепный муж, чудесный здоровый сыночек. Это самое большое счастье. У нас уже лет 20 существует традиция – на Новый год мы все собираемся в родительском доме. И я всегда говорю один и тот же тост: чтобы мы следующий Новый год встретили здесь же, в этом же составе. Я хочу, чтобы так было как можно дольше. Когда знаешь, что за тобой – твоя семья, то хочется творить, работать, петь, танцевать. А если, не дай Бог, кто-то болеет или уходит… Мне очень нравится пожелание, которое родители сами себе говорят: дай Бог довести своих детей до пенсии.

– Вы в чудеса верите?

– Конечно! Продолжаю верить, хотя ничто не указывает на наличие таковых. (Смеётся.) А если серьёзно, считаю, что сама вера способна творить чудеса. И хотя Мэрилин Монро – не эталон для меня, но она однажды очень сильно сказала о вере. Примерно так: «Все хотят быть красивыми, весь мир. Нет женщины, которая не хочет быть красивой. Но я хочу больше всех! Поэтому я могу стоять перед зеркалом 8–10 часов и красить губы или ресницы, но я накрашу их так, как их не накрасит никто в мире. Мне это больше всех надо». И эта её вера, а не только продюсеры, гениальные имиджмейкеры, сделала из неё эталон женской красоты. Поэтому в любом деле вера способна творить чудеса. Всё зависит только от того, насколько сильно тебе это нужно и ты этого хочешь.

– Для вас «культурный человек» – какой он?

– Можно окончить несколько вузов, знать 5–7 иностранных языков, вести интеллектуальные разговоры об искусстве, отличать кисть одного малоизвестного художника от другого – и при этом не быть культурным человеком. Не соглашусь с мнением, что глубококультурный человек, если на то указывает ситуация, не может употребить какое-то «крепкое» словцо. Может. Культурный человек – это, прежде всего, не подлый человек, не гадкий, не «гнилой» внутри. Пусть он будет просто одет, но он – глубоко порядочный, и когда другой упадёт или оступится, обязательно протянет ему руку. Такой человек для меня – культурный.

– Чего вы никогда не сможете простить другим?

– Предательства, обмана, особенно от близких людей. Предавший однажды, он обязательно предаст и в следующий раз, если ему это будет выгодно. Всё остальное человеку можно простить.

– Как вы относитесь к закону о меценатстве?

– Меценатство и благотворительность всегда были основой Российского государства. Мы можем не вспомнить имён каких-то великих поэтов, писателей, художников, но Мамонтовых, Морозовых, Третьяковых – тех, кто собрал уникальные коллекции предметов искусства и подарил их своей стране, вспомним обязательно. Без меценатов нам просто не обойтись. Это тот скрепляющий, объединяющий крымское общество бетон, на котором можно строить многоэтажную крымскую культуру.

– О чём мечтаете?

– Об отпуске! (Заливисто смеётся.) Хоть на недельку отключить телефон, уехать из города и побыть с семьёй.

– А многие считают, что работа в сфере культуры – это уже отдых…

– И мне часто говорят: какая у вас хорошая работа – выставку открыли, посетили премьеру спектакля, на концерте побывали. (Смеётся.) На самом деле, это тяжёлый труд. И если серьёзно, я мечтаю о том, чтобы все крымские учреждения культуры были так хороши, что могли принимать конкурсы, фестивали, проводить мероприятия самого высокого уровня. Знали, что они – лучшие, и занимались бы только творчеством.

– Какой ваш любимый цвет? Цветок?

– Очень люблю полевые цветы. Обожаю ромашки – и садовые, и полевые. А цвет – белый.

– Говорят, его предпочитают максималисты. Вы такая?

– Вообще-то, да. Всегда ставлю самую высокую планку, потом допрыгиваю до неё, цепляюсь зубами, карабкаюсь, но обязательно у меня всё получится. (Смеётся.)