"Крымская весна": события 2014 года

ДМИТРИЙ БЕЛИК. «ЭТО СЛАДКОЕ СЛОВО «РЕФЕРЕНДУМ»…»

Подробности: Категория: События; Опубликовано 07.06.2016 14:13; Автор: Super User; Просмотров: 271

(Вебсайт «Информер» от 18 марта 2015 года)

И.О. «Референдум». В какой момент во время «Русской весны» было вполне внятно произнесено это «сладкое слово», которое означало свободу?

Дм.Б. Решение о проведении Референдума мы приняли 6 марта. Первоначально речь шла о том, что референдум будет проведен чуть ли не через полгода. Но понимание того, что промедление с референдумом – смерти подобно, просто-таки витало в воздухе. И депутатам Горсовета прошлого созыва, и нам в Координационном совете – всем стало это ясно, что Севастополь и Крым уже были готовы принимать соответствующие решения. Потому что мы видели инициативу снизу и ясно понимали – что народ «созрел».

Не стану скрывать, что у нас на самом высоком уровне шли переговоры с Центризбиркомом РФ. Из Москвы нас не только консультировали и «натаскивали» в знании российского законодательства, но и помогали принимать правильные решения, которые были для нас просто бесценны с юридической точки зрения! Ведь надо было всё выписать без сучка-без задоринки. То есть на всё - про всё у нас было только 10 дней…

Это – беспрецедентно! Таких сроков нельзя себе даже представить! Сейчас эта скорость принятия решений кажется немыслимой. А тогда мы на сессии назначили комиссию во главе с Валерием Кирилловичем Медведевым, а уже к утру у него было готово «Положение о проведении Референдума».

Понятно, что мы не каждый день проводим референдумы о присоединении города-героя Севастополя к Российской Федерации, но на этот раз все как-то очень уж славно «срасталось». По сути 2\3 состава бывшего Горизбиркома стали называться комиссией по проведению городского Референдума. Помню, что 5 человек отказались участвовать, но мы уже утром 7-го марта ввели туда новых людей, утвердили «Положение» и работа закипела. Отчасти - техническая, но больше всего - организационная по подготовке самого референдума.

И.О. Что входило в ваши обязанности? В каком качестве вы лично занимались организацией проведения Референдума?

Дм.Б. Требовалось подготовить 192 избирательных участка, которые должны были просто открыться и заработать 16 марта без сбоя. Должны были откуда-то взяться председатели и члены комиссий, появиться наблюдатели и ещё пунктов 100 из того, что требовалось… Поверьте, это было очень непросто, если вспоминать – за сколько месяцев обычно приступал к работе Горизбирком. Должны были быть подготовлены урны, в типографии напечатаны бюллетени… Да, например, появиться на дверцах кабинок те же шторки – но уже не «жовто-блакитные», как раньше … Поэтому все шло в десять раз интенсивнее.

Оглядываясь через год, даже трудно описать, какой огромный пласт работы был «перелопачен» всего за 10 дней! На самом деле я благодарен тем людям, которые на своих плечах всё это выдюжили! Все они - это тысячи простых севастопольцев, вошедших в комиссии, это наблюдатели и журналисты, да взять даже глав районных администраций – люди тогда работали без выходных.

Ежедневно проводились совещания по огрвопросам референдума. Но это не были те бесконечные просиживания штанов в президиуме. Всё было на удивление лаконично и по-деловому. Совещания были короткими и сжатыми, потому что не было времени рассусоливать. Мы не говорили красивые слова и парадные фразы. Многое решалось просто в телефонном режиме. Была четкая и слаженная работа Люди очень хорошо осознавали ответственность и историчность момента. Координационный совет и Избирком, а также мы лично с Валерием Кирилловичем Медведевым много контактировали. И, слава Богу, что 16 марта в 8 утра нам удалось открыть все 192 избирательных участка.

И.О. Расскажите об избирательных участках?

Дм.Б. Мы задействовали тогда все площадки – в первую очередь детские сады и школы из-за их удобного месторасположения. Этому очень способствовало наше первое кадровое назначение, наша первая севастопольская кадровая перестановка Русской весны. Во главе Управления образования и науки тогда был поставлен Виктор Альбертович Оганесян и это очень помогло. Сам я был официально назначен исполняющим обязанности руководителя Администрации 4 марта, а приказ о назначении Оганесяна был мною подписан одним из первых.

Причем на тот момент передо мною не было заявления Ирины Заяц о том, что она складывает свои полномочия. Но тогда надо было принимать по большей части политические решения, где-то даже идущие в разрез с трудовым законодательством Украины. Мне было ясно, что мы находимся в жесткой фазе переходного периода и не было времени на всю процедуру приема-увольнения людей. То есть у меня не было тех двух месяцев на обычное увольнение бывших чиновников. А принимать ключевые решения нужно было здесь и сейчас. 1 марта на сессии Горсовета мы приняли решение, что Севастополь не подчиняется новой киевской власти и её украинским законам. И я как и.о. имел полное моральное и отчасти юридическое право, делегированное мне Городским советом, не исполнять прежние законы.

Настало время четких и жестких решений. И назначение Виктора Оганесяна тогда было единственно верным, в том числе и для качественной работы по референдуму.

И.О. Неужели не было неординарных ситуаций, срывов? Взять, например, знаменитое Нахимовское училище. На протяжении порядка 50-ти последних лет в его клубе располагался избирательный участок. Когда стало известно, что укровояки не позволят вам проведение референдума непосредственно на территории в\ч, то первоначально ведь речь шла об установке палаток возле КПП?

Дм.Б. Да, я помню ситуацию по этому избирательному участку. Тогда действительно как запасной вариант я ставил задачу Гагаринской районной администрации развернуть полевую палатку. Но мы искали и другие решения. Я хорошо помню свой телефонный разговор с директором проектного института, расположенного на проспекте Гагарина возле конечной остановки троллейбуса № 6 - Владимиром Иосифовичем Лошанюком. Я его тогда лично попросил, чтобы он «приютил» избирательный участок у себя в холле «Севастопольского Стройпроекта». И этот вопрос тогда разрешился в течение 10 минут – у уважаемого руководителя тогда ко мне не возникло никаких, тем более меркантильный вопросов. Просто у севастопольцев тогда было очень зрелое видение политического момента!

Были ещё какие-то сбои в Инкермане, но все они обычно решались посредством снятия телефонной трубки. Никаких глобальных проблем в эти дни не было. Было сплочение людей во имя главной цели - провести Референдум в Севастополе, за которым – я не преувеличиваю! – в те часы наблюдал весь мир. И провалить его никто - и я в том числе - не могли себе позволить.

И.О. Вы помните, как сами опускали в урну бюллетень Референдума?

Дм.Б. По месту регистрации я в Севастополе долгое время голосовал на избирательном участке № 94 на улице Кулакова. 18-го марта мы с супругой пришли туда с утра и уже тогда я понял, что мы победили! Конечно, люди узнавали меня и подходили исключительно с поздравлениями! Никаких упреков не звучало – единственное нарекание, которое высказывалось – это огромные очереди к урнам. Да и об этом говорилось в ироничной форме, мол, мог бы украинский город собрать такое количество избирателей? И люди сами отвечали – конечно, нет! Когда ещё бы мы сказали, что очереди – наиприятнейшее зрелище? Мы ведь понимали что такое количество народа - это огромная победа севастопольцев.

И.О. Какова была общая картина Референдума?

Дм.Б. Помню огромную торжественность обстановки. Была масса СМИ. Телевидение, включая центральные российские каналы, у меня брали интервью. За этот день я как руководитель побывал более чем на 20 участках и везде видел похожую картину с переполненными холлами. Заглядывая во всё более наполнявшиеся урны и видя исключительно галочки напротив графы – «За Российскую Федерацию» - понимал, что мы в шаге от победы. Прозрачные урны позволяли увидеть те бюллетени, которые лежали кверху лицом. И все они, как на подбор, содержали ту самую галочку в графе №1!

Помню, что накрапывал дождик, но никто не уходил. Но надо было видеть лица – как люди радовались, когда заходили на участки семьями, с нарядными детьми, с цветами. Это было настоящее единение. Действительно, я встречал там людей, который мне рассказывали, что вышли голосовать первый раз за последние 20 лет. Были настолько пожилые люди, что к ним вполне было бы уместно привезти урны на дом, и я им это предлагал. Но избиратели даже столь преклонного возраста в качестве своей главной мотивации говорили о намерении быть в этот день вместе с остальными севастопольцами.

Люди просто были счастливы и, несмотря на пасмурную погоду, настроение у них было солнечное. Все понимали, что это – момент истины и мы все возвращаемся на историческую родину.

И.О. В какой момент вы поняли, что по явке референдум выборы не просто состоялись, но мы – победили?

Дм.Б. Очень рано. Уже в первой половине дня, начиная с 9 или 10 часов, мне было абсолютно понятно, что будет огромный перевес в голосах «за». Единственной загадкой оставалась интрига по цифрам явки, но и то никто не сомневался, что она будет зашкаливать. Прогнозировали 85-90-95% , но никак не ниже. По активности людей я уже понимал, какой будет результат в Севастополе.

В период с 20 до 21 часа 90% избирательных участков сообщили Медведеву в Горизбирком предварительные итоги. Уже в 22 часа всё было понятно и мы поспешили выйти к людям. Мы вчетвером – Алексей Михайлович Чалый, Валерий Кириллович Медведев, Юрий Васильевич Дойников и я вышли на площадь Нахимова и, поднявшись на трибуну, озвучили предварительные результаты. На самом деле они лишь на доли процента отличались затем от окончательных. Была полная площадь севастопольцев, которым ещё до наших слов было ясно, что мы – победили, мы – в России, мы это сделали! Мы вернулись к себе домой. Именно это люди и скандировали.

И.О. Вы все время говорите о счастье… Откуда вы брали силы на столь мощные переживания? Поддержка семьи? Или вы обращались к Всевышнему?

Дм.Б. Это были минуты необычайного подъема и казалось, что идет какая-то постоянна подпитка… Отовсюду – в первую очередь от людей, от простых севастопольцев. Роль семьи, друзей - тоже, безусловно, незаменима. Не скрою, было несколько моментов, когда уповал только на Господа… Но именно ночью 18 марта, спускаясь с трибуны, я почувствовал, насколько сильно я устал… Потому что начиная с 24 февраля, уже 3 полные недели спал по 3 часа… И вот когда я несколько сот метров в одиночестве шел к своей машине, просто брёл пешком, любуясь ночным Приморским бульваром, вот тогда я вдруг кожей почувствовал просто усталость. Конечно, это была светлая усталость. А может быть я всего лишь на несколько минут остался наедине с собою – после этого «выныривания» из бесконечной круговерти событий?

И напряжение отлегло, заменившись чувством удовлетворенности. Я тогда понял, что мы достигли главного результата, после которого возврат уже просто невозможен! Я сел в машину и поехал домой к своей семье, во-первых, потому что хотел именно с ними разделить эту радость. А во-вторых, потому что назавтра предстоял рабочий день и мы должны были собираться и лететь в Москву.

И.О. Позвольте, разве не в самолете вы узнали, что направляетесь в Москву? Вокруг этой поездки было много рассказов с элементами таинственности…

Дм.Б. На самом деле об обязательности поездки в Москву речь шла еще за сутки до Референдума. Она являлась логичным завершением нашей революции. Мы все были приглашены и, конечно, готовились ехать. Улетали мы 17-го. За сутки, во всяком случае, ещё в Севастополе, до отлёта в Москву я знал, что будет встреча в Кремле и Госдуме, приём на достаточно высоком уровне. Детального плана мероприятий не было, но для чего наша делегация отправляется в Москву - мы все, конечно, догадывались... Если это и был для кого-то секрет, то не более, чем секрет полишинеля.

И.О. Помните, в начале перестройки в своей авторской передаче «ЧасПик» Влад Листьев появился в подтяжках поверх белой рубашки, чем поверг всю телеаудиторию страны в шок? Скажите, смогли бы вы лично появиться в Кремле в подтяжках? Или в трикотажной жилетке поверх сорочки без пиджака?

Дм.Б. Конечно, нет. Я никогда бы этого не сделал. Как никогда, например, я не зайду в храм в шортах или пляжном костюме. И не сделаю многих других вещей, которые делать не стоит из соображений уважения к обществу. Исходя из принципа, который в русском языке имеет название «общепринятости». Так что появиться в Кремле в подтяжках или жилетке я, естественно, не мог бы по определению. Потому что привык уважительно относиться к людям. И сообщать им об этом, в том числе – и своим внешним видом. «Дресс-код» был придуман не мною и не мне его отменять.

И.О. Если бы вы не прихватили с собою в Москву официального костюма, за сколько часов в столице вы бы разыскали пиджак или пиджачную пару? Что на ваш взгляд лучше – сорвать концерт или дирижировать перед публикой Большого театра без фрака? Поясните, как в этом случае рассуждают люди с одной стороны небедные, а с другой – изобретательные? Интернет-магазин? Помощь друга? Чем бы вы воспользовались?

Дм.Б. На самом деле, если честно, в центре столицы не столь уж трудно при наличии одного часа времени купить себе одежду. Достаточно недолгой остановки напротив ГУМа или другого не столь помпезного магазина в центре Москвы, чтобы купить себе приличную рубашку, галстук, костюм или туфли. Для этого не нужна помощь семьи или друга. Я лично вообще не вижу в этом вопросе проблемы. Естественно, при наличии желания. Если бы я забыл какую-то вещь, я нашел бы возможность её купить в центре мегаполиса. С этим в Москве проблем точно нет! Потому что это не запчасть на дорогую иномарку, которую надо предварительно заказывать и везти самолетом с другого конца света. Приличный костюм или пиджак можно купить всегда.

И.О. Расскажите о своих ощущениях, когда вы сидели в Георгиевском зале Кремля? Какие ещё минуты вашей жизни могут сравниться с этими мгновениями? Рождение детей? Научное открытие, к которому идут всю жизнь? Или с этим уже ничто и никогда не сравнится?

Дм.Б. Уверен, что не сравнится … Меня за прошедший год много раз об этом спрашивали и я всегда отвечал, что когда рядом с тобою сидят взрослые мужчины, настоящие мужики в лучшем смысле этого слова, и у них у всех на глазах слезы – то это дорогого стоит. Когда пошла кульминация выступления Владимира Владимировича Путина и он произносил слова о внесении Конституционного закона о принятии Крыма и Севастополя в качестве новых субъектов России … ну, вы их ведь помните … у многих в глазах стояли слезы. Не скрою, и я не был исключением!

Передать это ощущение трудно, оно бывает, наверное, не у каждого в жизни. И раз уж мне посчастливилось, то для меня оно незабываемо! Наша севастопольская делегация, состоящая из совершенно разных людей, которые не всегда в прошлой жизни, в тот украинский период были единомышленниками - все мы на какой-то миг сплотились и почувствовали себя чем-то единым целым. Не совру, что все мы без исключения были в тот момент просто счастливы! Безусловно! Этот день истории нас сплотил истинно и по-человечески искренне…

И.О. Рассказывайте, продолжайте! Хочется говорить и говорить про этот день…

Дм.Б. Георгиевский зал Кремля всем нам запомнится надолго… Министры, депутаты Госдумы, высшие чиновники и должностные лица государства – все были рядом, буквально на расстоянии протянутой руки. И их открытые ладони действительно к нам доброжелательно тянулись - как к национальным героям. Там все было с одной стороны официально торжественно, а с другой стороны – по-домашнему искренне. Мы все друг с другом обнимались.

Конечно, было непривычно слышать слова благодарности от всех без исключения московских политиков, когда они нам бесконечно говорили спасибо за то, что мы их всех сплотили. Они заявляли тогда, что голосование вопроса Крыма и Севастополя – эта была одна из немногих ситуаций, когда сплотились все фракции Госдумы.

И.О. Вы помните, кто сидел с вами рядом?

Дм.Б. Слева – Владимир Тюнин, а справа - Андрей Семенов. Чуть впереди и сбоку - высшие религиозные лица страны, по-моему, мулла и раввин. Через несколько кресел в моем же ряду сидели Зюганов и Жириновский, а буквально передо мною - Министр спорта Виталий Мутко. Они все и были теми первыми россиянами, которые протянули нашей делегации руки для крепких пожатий.

И.О. Удалось ли вам пожать руку Владимиру Владимировичу Путину?

Дм.Б. После торжественного мероприятия в Георгиевском зале мы отправились на концерт на Васильевском спуске. Когда мы вышли из Спасских ворот и перешли через Красную площадь мимо собора Василия Блаженного, там уже стояла сцена, перед которой собралось огромное количество людей. Наверняка это были десятки тысяч. Мы стояли в палатке за сценой с Геннадием Басовым и Александром Залдастановым. Помню, что было достаточно холодно и мы согревались чаем. В какой-то момент Президент РФ после своей известной речи спускался со сцены и подошел к Хирургу. Их связало короткое мужское рукопожатие. Я тогда был от Владимира Владимировича на расстоянии метра и произнес: «Владимир Владимирович, огромное отдельное спасибо Вам за Севастополь. Мы бы без Вас этого не сделали». Он протянул мне руку и, очень крепко её пожав, ответил мне: «И вам спасибо. И мы бы без вас никогда этого не сделали». Простые слова мужественного русского человека. И я не забуду их никогда.

И.О. Скажите, сейчас в Севастополе стало модным с упорной периодичностью возобновлять некий спор: какой же была наша Русская весна - Севастопольской или Крымской?

Дм.Б. Для меня этого вопроса не существует. Наша Русская весна 2014 года однозначно была Путинской.

Ирина Остащенко