ЛОСКУТКИ МОЕЙ ПАМЯТИ

Еще раз о высылке и ее последствиях

(Газета "Полуостров" от 3-9 сентября 2004 года)

Когда голодному подают кусок хлеба, а затем берут его за горло, попрекая за отсутствие благодарности, хлеб из сладкого превращается в горький. Помогать надо бескорыстно, не ожидая благодарности. 

К чему я привёл эти слова? Потому что порой просто непонятна внутренняя политика, проводимая центром в отношении депортированного народа. Бинъ кере тешеккюр Украине, что в переводе с крымскотатарского означает — тысячекратное спасибо за ту помощь, которую наша страна оказывает в возвращении и обустройстве репатриантов. Но абсолютно непонятно, когда на Закон о восстановлении прав депортированных, за который проголосовало подавляюще большинство (380 голосов из 450) депутатов Верховной Рады Украины, Президент страны накладывает свое вето. Ведь в итоге нетрудно предугадать (после летнего сезона в Крыму) взрыв массового негодования среди депортированных и, как следствие — невосприятие ими кандидата в Президенты от власти. Отсутствие реабилитации позволяет говорить о том, что депортация крымскотатарского народа и лиц других национальностей продолжается, но уже в независимой Украине.

Еще раз о высылке

Следует отдать должное Советской власти. Прошло всего несколько дней после освобождения Крыма от фашистов, а уже были организованы для населения, как рассказывала мне моя мама, показы кинофильмов, а порой и танцы. В нашем доме квартировали два особиста — майор Станин (мама, как бухгалтер, профессионально запомнила его фамилию) и капитан. Вечером 17 мая они пригласили мою маму и ее сестру то ли в кино, то ли на танцы. После долгих лет оккупации это был праздник. Вечером, прощаясь, майор Станин сказал маме: 

— Соня, завтра крымских татар будут вывозить за пределы Крыма. Будь к этому готова. 

Мама сразу побежала к своему отцу Осману, моему деду. Рассказала ему о предупреждении. 

Дед, подумав, ответил: 

— Доченька, наверное, как всегда, будут арестовывать и выселять полицаев и тех лиц, кто сотрудничал с оккупантами. Нас это не касается. Мы ни в чем не виноваты. Иди, отдыхай... 

Мудрый 70-летний дед Осман даже не мог представить, как он глубоко заблуждался...

«Лагерь счастья»

Возвращаюсь к теме о «вагоне»-телятнике и о том, как везли крымских татар в «лагерь счастья» по определению некоторых сегодняшних «писак». 

Мама рассказывала, что эшелон, в котором везли депортированных, останавливался только в позднее время суток. На полустанках открывали дверные проемы и людей выпускали на 10-15 минут. Тут же, за насыпью люди справляли нужду, хоронили умерших, которых нередко грызли шакалы. 

Моя мама попала в Самарканд, а мы с братом и тетей Зоре-апте — в Андижанскую область. Людей, которых привезли в Самарканд, разместили на стадионе «Спартак». В этом «лагере счастья» негде было укрыться от 40-градусной жары. Стадион был оцеплен энкаведешниками, которые сортировали прибывших по районам и кишлакам. А в это время две смены похоронных бригад трудились в поте лица: утром и вечером увозили умерших стариков и детей. 

Когда мама нашла нас с братом и старшей сестрой Зоре-апте, я еще был жив. Опоздай она на сутки, и вам не довелось бы читать эти строки. Меня, больного малярией, подняли на ноги ее забота и лекарства, которые она привезла. Я и мой брат выздоровели, а вот сестру Зоре-апте, заболевшую сыпным тифом, спасти не удалось. Она умерла 9 мая 1945 года.

О дяде Грише и бахчисарайской красавице

Когда я был молодым, всегда с болью и сочувствием наблюдал за поведением старшего брата моей мамы Ризы-дайи. Русские звали его «дядя Гриша». Фронтовик-артиллерист. Войну закончил в Потсдаме. Изредка Риза-дайи выпивал. И тогда начинал кричать и биться головой об стенку. Позже я понял, что дядя водкой заглушал горе: пока он воевал против фашистских оккупантов, его жена и двое маленьких детей «сгорели» от малярии в Андижанских степях. 

А еще мама рассказывала об одной семье. Он, крымский татарин, офицер (то ли капитан, то ли майор) и она, красавица из Бахчисарая. Очень красивая была пара. Их часто видели вместе: то гуляющими по улицам города, то проезжающими на фаэтоне. Недолго длилось их счастье... 

Как известно, в депортации (мама тогда работала на стройке бухгалтером на Тали-гулянской ГЭС) несладко приходилось всем, но больше всего горестей выпало на долю безработных. Работала карточная система, и даже в итровской столовой пища выдавалась по карточкам. Как-то мама в обед пошла домой, где ее дожидались мы с братом. Жилищем для нашей семьи служила небольшая комната, крытая камышом, вместо пола — утрамбованная земля, а стены — из грунта. Так вот, проходит она возле столовой. Смотрит — какие-то дети роются в мусоре и обгладывают найденные кости. Присмотрелась, а это дети Бахчисарайской красавицы. Муж ее пропал без вести в первые месяцы войны. Она же, ни к чему не пригодная, осталась без пропитания. Так и умерла от голода, а детей определили в детдом.

Первая деза

Сегодня из рода деда Османа остался в живых младший брат мамы Февзи Осман, которому за 80 лет. Для любознательного читателя объясню: раньше сын брал фамилию отца по его имени. 

Февзи-дайи (так я его называю) был танкистом. Война для него закончилась в Берлине. Совсем недавно, «приняв» 50 граммов водки, он вспомнил боевую юность и поведал мне интересный эпизод из своей жизни. В конце 41-го или начале 42-го года он по льду в составе десантной бригады перешел Керченский пролив. Красноармейцы поставленную боевую задачу выполнили — десант в районе Керчи и Феодосии прошел удачно. Из трех армий, 44-ой, 45-ой и 47-ой, был открыт Крымский фронт. Однако по вине руководства фронта командующий 11-ой немецкой армии Манштейн тактически переиграл советское командование, и наши войска вынуждены были отступить, оставив удачно захваченный плацдарм. 

Разумеется, гения Георгия Жукова не хватало на все фронты. Рокоссовский, Конев, Ватутин и другие выдающиеся советские военачальники, которые победили фашизм, в тот период только-только выходили на стезю командующих фронтов. 

— В начале отхода, — рассказал дядя, — к нам прибыл представитель ставки главнокомандующего Лев Мехлис. Построили всю бригаду. Прозвучала команда: "Крымские татары, выйти из строя на два шага вперед!». Вышли. После этого Мехлис выступил с обличительной речью. Мол, в неудаче повинны крымские татары, которые оказались не столь храбрыми, как их русские братья. На поле боя это расценивалось как предательство. После этой речи крымских татар, которые составляли лишь небольшую часть всей численности бригады, отправили на переформирование в г. Тифлис, а оттуда я попал на Ленинградский фронт. 

Как видим, уже в тот период войны шла дезинформация о предательстве крымских татар.

Свадьба и наказание

А вот еще один рассказ моего близкого приятеля Анатолия Васильевича Соловьевского. Уже в наше время он прошел хорошую хозяйственную школу от агронома до руководителя Джанкойского района. 

— В Геническом районе, — рассказывал он, — много жило крымских татар. Старые люди завещали, чтобы их хоронили в Крыму, хотя бы в Джанкойском районе. Власти чинили всяческие препятствия. Доходило даже до потасовок. Человеку запрещали даже быть похороненным на родине. 

В 80-х годах я руководил совхозом в районе. Естественно, многих руководителей младшего звена хорошо знал. И вот однажды приглашает меня зоотехник на крымскотатарскую свадьбу. А, как известно, в те годы любое проявление внимания к крымским татарам властями отнюдь не приветствовалось. Что делать? Я знал, что власть в местах скопления крымских татар зачастую провоцирует людей на неблаговидные поступки. Если что-то случится на свадьбе, и я там буду, придется распрощаться с должностью. Но ведь я же руководитель, они мне верят. И я не приду? Нет! И вместе с женой мы отправились на свадьбу. Чувствую себя скованно. Вижу — молодые крымские татары ходят с красными повязками — это для того, чтобы пресечь любые провокации. Пока тихо. Все равно как-то неспокойно на душе. Взял стакан водки, выпил. Потом еще. Только после этого полегчало. Поздравил молодых. Веселился вместе со всеми. С почетом нас с женой провели домой... И все-таки такой был страх, что еще утром, в кабинете все ожидал звонка из райкома партии с единственным вопросом: «Как ты посмел пойти на крымскотатарскую свадьбу?». До самого вечера не мог работать спокойно: все посматривал на телефон. Но он в тот день молчал. И только уходя из кабинета, вздохнул с облегчением: «Слава Богу, пронесло. Не вызвали. Не выгнали». 

Напоследок расскажу еще об одном случае, связанном с крымскими татарами. Целое лето, как обычно, в районе готовились к новому учебному году, приводили в порядок школы. Я помог отремонтировать свою совхозную школу. 1 сентября пригласили на торжественную линейку и меня. Директор школы, красный партизан, вся грудь в орденах, после краткой речи дает команду первоклашкам войти в школу. Все побежали. Смотрю — стоят в сторонке с десяток детишек с родителями и растерянно смотрят на меня. 

— Почему не идете в класс, — спрашиваю их. 

— Мы — крымские татары, — слышу в ответ. 

— Ну и что? 

— У наших семей нет прописки. Тогда директор, не раздумывая, приказывает: 

— Марш в школу. 

— Дети побежали, а кто-то из присутствующего начальства тихо обронил: 

— Ну все, ждите неприятностей из райкома. 

Тут вскипел директор школы: 

— Я всего повидал в жизни. И жил не для райкома, а для народа. При чем здесь дети?! Они ни в чем не виноваты. И что, нам не нужны образованные граждане? 

Всеми этими примерами, уважаемый читатель, я еще раз, специально повторяясь, хочу напомнить о величии человека, которое не измеряется его ростом, и о величии народа, которое не измеряется его численностью. 

Деятельность для блага общества характеризует величие человека. И если мы будем руководствоваться этой моралью — мир на крымской земле будет; обеспечен. 

Лентун БЕЗАЗИЕВ

депутат Верховной Рады АРК