Николай БАГРОВ: «КРЫМ – ЭТО БОЛЬ И ЛЮБОВЬ МОЯ…»
- Подробности
- Категория: Багров Николай Васильевич — досье
- Опубликовано 08.11.2015 09:27
- Автор: Super User
- Просмотров: 238
(Газета «Крымские известия» от 11 января 1996 года)
Вчера, 10 января в помещении филиала Русского академического театра им. М. Горького состоялась презентация книги Н.В. Багрова «Крым: время надежд и тревог». Чтобы вы, читатели, полнее могли представить, о чем эта книга, мы публикуем главы из нее и обратились к политическому журналисту Павлу Ломакину — пресс-секретарю председателя Верховного Совета Крыма с просьбой высказать суждения о мемуарах бывшего спикера крымского Парламента.
* * *
В моем рабочем кабинете на стене висит большая карта Крыма. Когда появляется возможность немного отвлечься от работы, подхожу к ней и совершаю мысленное путешествие по полуострову, с которым неразрывно связан уже более 40 лет. Нахожу места, где приходилось бывать, вспоминаю события, людей и ловлю себя на мысли, что совершаю путешествие не по карте, а по собственной жизни.
Крым для меня неизмеримо больше, чем чудесный край. Крым - это все мои жизненные вехи, осуществленные и, увы, несбывшиеся замыслы. Здесь под Керчью покоится прах погибшего в Отечественной войне отца. В Крымском педагогическом институте начиналась моя преподавательская и научная деятельность, благодаря которой я еще лучше узнал Крым, исходил в научных экспедициях и походах самые удаленные его уголки. Здесь же, в Крыму, волею судьбы оказался вовлечен в мир большой политики. Политики, которая наложила отпечаток не только на мою судьбу, но и так больно в последнее время ударила по Крыму, безжалостно бросила его в вихри политических бурь, пронесшихся по просторам моей Отчизны в первой половине 90-х годов.
В 1989, когда после почти годичного перерыва мне предстояло возвращение в Крым, уже появились предвестники этих бурь. События в Сумгаите, Нагорном Карабахе, Фергане, обостряющаяся практически во всех республиках языковая проблема были суровым предостережением возможных межнациональных потрясений. К сожалению, им мало кто внимал. Всем хотелось верить, что это лишь случайные, пусть и резкие порывы в целом свежего ветра перестройки, которому все были рады, поскольку связывали с ней надежды на то, что страна обретет второе дыхание. В это время я работал в Москве в аппарате ЦК КПСС. Здесь ко мне и поступило предложение снова вернуться в Крым, чтобы возглавить областную партийную организацию. И хотя секретарь ЦК КПСС Г. Разумовский, сообщивший мне об этом предложении, тотчас же дал совет не торопиться с ответом, поскольку видел неплохие перспективы для меня в Москве, решение я принял, практически не колеблясь ни минуты. Это вызывалось несколькими обстоятельствами.
Прежде всего тем, что Крым был частицей моей жизни и я тянулся к нему душой и сердцем, где бы ни находился. Мне были достаточно понятны все крымские проблемы, хорошо знал людей, работавших здесь. В Крыму всегда был традиционно сильный кадровый потенциал, формировавшийся очень тщательно. И хотя выходцы из областной партийной организации, как правило, редко были представлены в центральных органах, об их реальных возможностях это еще ничего не говорило.
Киев, как известно, черпал резервы в основном из испытанной «кузницы» кадров, расположенной в нижнем течении Днепра. Москва строго выдерживала условие предварительной работы в республиканском звене. В последние же годы, когда многие нормы перестали соблюдаться, предпочтение там отдавалось молодым работникам. Для Крыма же всегда была характерна стабильность кадров, их продолжительная работа.
К концу 80-х годов на ключевых должностях в областном звене и на местах еще работали те, кого в хорошем смысле можно назвать «старой гвардией». О многих из них можно было бы рассказать отдельно, так как это безусловно яркие личности, немало сделавшие для Крыма в шестидесятые, семидесятые и восьмидесятые годы.
Но поскольку главная цель этой книги — попытаться разобраться в событиях, которые произошли, то в ней будут называться лишь люди, вовлеченные в них и игравшие ключевую, определяющую роль.
* * *
Рост дезинтеграционных процессов в Союзе, продиктованный объективной необходимостью повышения экономической самостоятельности регионов, все более возрастающий по мере очевидной несостоятельности Центра взять на себя роль лидера в проведении реформ, буквально вынуждал все регионы искать новые рычаги для сохранения управляемости экономических и социальных процессов. Эти же процессы подогревались откровенно националистическими силами во многих республиках
К этому моменту относится парад суверенитетов республик. Крым в этой ситуации оказался в крайне сложном положении. Наличие специфических проблем, от решения которых Центр отмахивался, требовало гораздо больше полномочий, чем те, которыми тогда располагала область. Надо было учитывать и другие обстоятельства.
Все более активное движение Украины по пути суверенизации, переход на эти позиции большей части руководства республики и депутатов Верховного Совета Украины и сопровождающий этот процесс рост националистических настроений вызывали небеспочвенные опасения у преобладающей части русскоязычного населения Крыма.
Катализатором этих настроений стал Закон Украинской ССР «О языках». И хотя благодаря активной позиции части депутатов, в том числе от Крыма, отдельные его взрывоопасные положения были устранены (лично я внес три поправки, две из которых были приняты полностью, в одна — частично), тревога у крымчан все же оставалась. Она возрастала по мере принятия новых политических актов и событий, свидетельствующих о перераспределении политических сил в направлении идей украинской национальной государственности.
Осенняя голодовка студентов в Киеве и принятые под их давлением решения Верховного Совета Украины о смене правительства красноречиво говорили о том, какие силы начинают определять политическую линию на Украине. И хотя существование Союза тогда еще сохраняло баланс политического равновесия в Крыму, вопрос о его статусе выходил на первый план повестки дня.
К этому подталкивала и все возрастающая активность национальных движений крымских татар. В политическом плане это была, пожалуй, наиболее организованная сила. Многолетний опыт борьбы, традиционная дисциплинированность, целеустремленность — все это приводило к тому, что массовые акции крымских татар, несмотря на их относительную малочисленность, становились наиболее сильным политическим фактором в Крыму.
Нужно отдать должное и тому, что во главе движений стояли, вне всякого сомнения, талантливые организаторы...
…Думая об этом, невольно приходишь к выводу: жаль, что далеко не все политические организации и движения, быстро размножившиеся за последнее время, сумели выдвинуть из своей среды подобных лидеров. Даже если такие люди выступали в качестве оппонентов, с ними действительно интересно вести дискуссии: они подталкивали к новым идеям, стимулировали политическую жизнь Крыма. Было бы только полезно, если бы из этих и подобных им людей создавалась новая политическая элита. К сожалению, нужно признать, что ее формирование происходило по другому принципу, и в результате на политическом Олимпе в Крыму оказывались нередко весьма посредственные политики.
Сожалеть приходится лишь о том, что известная заданность действий лидеров крымских татар и, чего греха таить, определенная предвзятость к ним со стороны тогдашних руководителей городов и районов усложнили наш диалог в тот период и удлинили путь поиска взаимопонимания. Тем не менее общение, даже в довольно резких формах, убеждало нас в необходимости компромиссов, нестандартных решений, в том числе относительно статуса Крыма.
Этими тремя обстоятельствами и была вызвана к жизни идея воссоздания республики в Крыму.
Впервые официально о необходимости поиска путей решения этой проблемы было заявлено на уже упоминавшемся январском (1990 г.) пленуме областного комитета партии по межнациональным отношениям. Тогда это было определено лишь в качестве постановочной задачи.
На первой сессии областного Совета народных депутатов, избранного а марте 1990 г., многие депутаты, в том числе и не состоящие в КПСС, высказались за активизацию работы в этом направлении. Поскольку этот пункт входил в их предвыборные платформы, было очевидно, что подобные настроения уже получили широкое распространение среди крымчан. Считаю необходимым это подчеркнуть, поскольку и сейчас очень часто приходится встречаться с утверждениями о том, что идея автономии в Крыму навязана крымчанам областной партийной организацией с благословения ЦК КПСС. Такой, с позволения сказать, вывод можно было сделать или не зная реальной обстановки, сложившейся к началу 90-х годов в Крыму, или же сознательно замалчивая и искажая факты, подтасовывая их под уже готовые схемы.
Правда же заключалась в том, что идея республики диктовалась объективными причинами и не принадлежала какой-то отдельной личности, организации или группе людей. С разных сторон, под разным углом зрения к ней подходили все, и в этом плане идея воссоздания республики при учете всех мнений стала точкой пересечения самых различных интересов, объединяющим началом в общественной жизни Крыма. Это был случай, когда областная партийная организация смогла уловить настроение людей, общие тенденции, не остаться в хвосте идущих процессов (как это, к сожалению, случалось с КПСС не раз за годы перестройки), а возглавить их и управлять ими.
И это считаю огромным благом для Крыма. Прежде всего потому, что в тех условиях значительно ускорился ход этого процесса. Еще раз повторяю, что он, как тогда говорили, «пошел» бы в любом случае, но без партийной организации мог бы приобрести непрогнозируемый характер, затянуться на годы и крайне обострить ситуацию на полуострове, особенно в «окаянном» 1991 г.
Сегодня, не будь воссоздана республика, ничуть не сгущая краски, могу назвать с десяток вариантов возможного развития событий, каждый из которых был бы проигрышным для Крыма, поскольку вел к межнациональной конфронтации, При этом следует учитывать и то, что в Крыму пересекаются геополитические интересы других государств.
* * *
Накануне Форосских событий Владимир Антонович Ивашко перенес операцию, чувствовал себя неважно. Когда он позвонил и сказал, что собирается в Форос, я, не располагая информацией о происходящем, но догадываясь по его интонации и намекам, не советовал ему лететь, тем более, что повод был.
Как потом оказалось, он все же прибыл в Форос. Узнал я об этом, когда он позвонил мне на аэродром Бельбек с дачи М. Горбачева «Заря». Поскольку он просил не рассказывать о том, что там увидел, с чем столкнулся и какой у него состоялся разговор с Михаилом Сергеевичем, сдержу данное обещание. Скажу лишь одно — Владимир Антонович не собирался лететь назад в Москву, даже попросил, чтобы я его приютил на ночь.
Полагаю, одного этого даже непосвященному человеку достаточно, чтобы понять, что произошло, его состояние, когда он понял, что невольно стал живым свидетелем крушения всех надежд, которые чистосердечно связывал с партией.
Встречаясь с ним позже, уже после того, как улеглись страсти вокруг ГКЧП, я убеждался в том, что он не может отойти от форосского шока, что он, не говоря об этом вслух, постоянно испытывал чувство своей вины, за происшедшее с партией, страной. По поводу последнего он как-то сказал мне: «Если бы и оставался руководителем Украины, никогда бы не поехал в Беловежскую Пущу...».
Таким был Владимир Антонович Ивашко, которому в силу обстоятельств не удалось повлиять на ход тех процессов, что привели нас к нынешней ситуации. Он действительно был склонен к компромиссам, создавал впечатление простодушного и мягкого человека. Но в его характере были и бойцовские черты. Ведь он прошел афганскую школу. Иначе трудно понять, как он победил на выборах в депутаты Верховного Совета Украины, избираясь в городе Киеве в соперничестве с 11 претендентами. Сам он любил говорить, что не проиграл ни одних выборов. В тех двух случаях, о которых я рассказывал, он, конечно, допустил ошибку. Однако ее причина крылась, на мой взгляд, как раз в лучших чертах его характера. Он был, безусловно, порядочным человеком, верящим в порядочность других людей.
Из того, что В. Ивашко мне тогда говорил, анализируя все факты, могу предположить, что Михаил Сергеевич был режиссером того спектакля, за которым наблюдал весь мир. Другое дело, что, как всегда, он многого не предусмотрел, полагался на случай. М. Горбачев, на мой взгляд, никогда не знал, что получится в итоге. Он просто полагался на интуицию и на то, что при любом результате он будет на коне. Но как показала история, он жестоко ошибся.
* * *
Мне часто задают вопрос: зачем мы пошли на выборы? Даже среди друзей не все согласны с тем, что был верный шаг. В ходе предвыборной кампании я часто объяснял свою позицию по этому вопросу. Тогда не все вникали в аргументы. В ход был пущен тезис, что Н. Багров вводит эту должность для себя и под него создаются все законы. Совершенно нелепый вывод, который даже не хочется опровергать. Ведь для меня было гораздо проще ничего не менять.
Своим последующим уходом из политики я доказал, что не держался за кресло, не стремился любой ценой остаться у власти, как это делали потом те, кто создавал миф об узурпаторе Н. Багрове и критиковал принимаемые нами законы. Придя к власти, они резко изменили свою точку зрения, стали рьяными сторонниками созданных до них законов, а из кабинетов и вовсе не желали уходить. Но даже сегодня считаю, что выборы были неизбежны и нужны.
Прежде всего потому, что сам закон, о восстановлении республики предполагал, что наш Верховный Совет должен был выполнить по существу две функции: принять Конституцию и сформировать новые органы власти. Мы достойно должны были завершить путь, отведенный нам.
В то время в сознание крымчан упорно внедрился миф о том, что прежний состав Верховного Совета недееспособен и ничего не сделал. Хотя всем теперь очевидно, что это сущее вранье, и в книге я попытался показать, что и как делалось но тогда подобные разговоры получили достаточно большое распространение. Их поддержали даже некоторые депутаты, постоянно муссировали многие газеты...
Крымские профсоюзы пошли еще дальше — вместе с РДК организовали сбор подписей за роспуск Верховного Совета. До сих пор поражаюсь тому, как солидные люди могли втянуться в мелкое политиканство. Понятно было, что возня вокруг Верховного Совета будет продолжаться и на нормальную работу рассчитывать трудно.
Относительно президентства. Считаю — этот институт нужен был республике и мог, при определенных обстоятельствах, сыграть большую роль в развитии ее самостоятельности, прежде всего — в экономической сфере. Вся логика создания и развития республики вела к этому. И хотя я не был изначально, как ужо говорил, сторонником президентства, в конце концов пришел к выводу: для того, чтобы реализовать все задуманное, нужна сильная власть. Нельзя что-то решить серьезное, находясь в зависимости от чьих-то настроений, расклада политических сил.
Не скрою, очень много энергии уходило на убеждения, индивидуальные беседы. По существу, Председатель Верховного Совета не обладал необходимой властью. Все, что нужно было сделать, я должен был пропустить через себя, прочувствовать и убедить себя сам, а затем найти слова и аргументы, чтобы убедить других. Иногда становилось тягостно оттого, что теряешь драгоценное время на элементарные вопросы.
Это отнюдь не означает, что я склонялся к авторитарным методам. Просто мне представляется, что демократия, особенно для нашей страны, должна выражаться не в собраниях и митингах, постоянных объяснениях, дискуссиях и спорах, а в решительных действиях людей, которым народ доверил власть и которые обладают ответственностью и пониманием своей роли.